— Вывод ментата, — обвиняюще заявила Одрейд.

— Да, Великая Мать, — очень покорно.

Предполагалось, что Преподобные Матери могут таким образом копаться в Иной Памяти только с разрешения Дома Ордена, но и в этом случае только под руководством и при поддержке еще одной Сестры. Похоже, Дортуйла так и осталась мятежницей. Она следовала собственным желаниям так же как когда-то в случае с запретной любовью. Хорошо! Бене Джессерит необходимы подобные мятежники.

— Они не хотят повредить Баззел, — сказала Дортуйла.

— Водный мир?

— Из него получился бы подходящий дом для слугамфибий. Не для футаров и Водящих. Я тщательно их изучила.

Все свидетельствовало о том, что Чтимые Матре планируют завезти обращенных в рабство слуг, скорее всего амфибий, для сбора камней Су. У Чтимых Матре могут быть и рабы-амфибии. Знание, результатом которого стали футары, может создавать всякие формы пограничной жизни.

— Рабы — опасное нарушение равновесия, — раздумчиво сказала Одрейд.

Тут Дортуйла впервые позволила себе проявление сильного чувства глубокого отвращения, от которого ее рот сжался в тонкую линию.

Этот сценарий Община распознала очень давно: неизбежное падение рабства или шпионажа. Они просто создавали резервуары ненависти. Если нет надежды на то, что возможно будет уничтожить всех врагов, лучше и не пытаться. Сдерживайте свои порывы твердой уверенностью в том, что подавление лишь усилит ваших врагов. День подавляемых настанет, и помоги небо рабовладельцу, когда этот день придет. Это обоюдоострый клинок. Подавляемые всегда учатся у хозяина и копируют его. И когда роли переменятся, пьеса снова будет разыграна по тем же нотам — насилие и месть, но наоборот. И снова смена ролей, и снова и снова, и так до бесконечности.

— Повзрослеют они когда-нибудь? — вопросила в пространство Одрейд.

Ответа у Дортуйлы не было, но она тут же внесла предложение:

— Мне необходимо вернуться на Баззел.

Одрейд задумалась. Опять изгнанная Преподобная Мать оказалась на шаг впереди Великой Матери. Как бы ни хотелось отказаться от такого решения, обе они знали, что это будут наилучшим шагом. Футары и Водящие вернутся. И что более важно, при наличии планеты, настолько желанной для Чтимых Матре, высоки шансы того, что за посетителями из Рассеивания следили. Чтимым Матре придется что-то предпринять, и этот шаг может поведать о них немало. — Конечно, они полагают, что Баззел — приманка в ловушке, — сказала Одрейд.

— Я могла бы сделать так, чтобы стало известно, что я изгнана своими Сестрами, — заметила Дортуйла. — Этому нетрудно найти подтверждение.

— Использовать себя в качестве приманки?

— Великая Мать, а что если их можно соблазнить на переговоры?

— С нами?

Что за удивительная идея!

— Я знаю, их история состоит не из разумных дискуссий, но…

— Это великолепно! Но давай добавим искушения. Скажем, ты убедила меня, что я должна прийти к ним с предложением покорности Бене Джессерит. — Великая Мать!

— У меня нет никаких намерений сдаваться. Но разве есть лучший способ заставить их заговорить?

— Баззел — неудачное место для встречи. Наши возможности там очень невелики.

— Сильнее всего они чувствуют себя на Узловой. Если они предложат в качестве места встречи эту планету, ты могла бы дать себя уговорить?

— Это потребует тщательного планирования. Великая Мать.

— Ода, очень тщательного, — пальцы Одрейд побежали по клавишам консоли. — Да, сегодня, — сказала она в ответ на пробежавший по столу вопрос, потом через заваленный кристаллами рабочий стол обратилась к Дортуйле: — Я хочу, чтобы перед возвращением ты встретилась с моим Советом и остальными. Мы основательно проинструктируем тебя, но я даю тебе свое личное заверение в том, что ты получаешь полную свободу действий. Самое важное — заставить их договориться о встрече на Узловой… и, я надеюсь, ты понимаешь, насколько мне не нравится использовать тебя в качестве приманки.

Когда Дортуйла, глубоко задумавшись, не ответила, Одрейд произнесла: — Они могут и проигнорировать нашу инициативу и просто смести с поверхности планеты нашу станцию на Баззеле. И все же ты — лучшая наживка, какая у нас есть.

— Мне и самой не нравится идея того, чтобы болтаться на крючке. Великая Мать, — слова Дортуйлы говорили о том, что за все эти годы она не утратила чувства юмора. — Пожалуйста, держите покрепче удочку.

Она встала и бросив обеспокоенный взгляд на заваленный стол Одрейд, добавила:

— У вас столько работы, и, боюсь, я задержала ваш ланч.

— Мы поедим вместе, Сестра. В настоящее время, ты важнее всего остального.

Глава 18

Луцилла предостерегала себя, что не стоит полагаться на ощущение, что в этой ядовито-зеленой комнате и посещениях Великой Чтимой Матре, есть что-то знакомое и привычное. Это Узловая Станция, бастион тех, кто жаждет уничтожения Бене Джессерит. Это враг. День семнадцатый.

Непогрешимые внутренние часы, запущенные в ней в момент Агонии, показали ей, что она уже приспособилась к приблизительному ритму планеты. Пробуждение на восходе. И никак не угадать, когда ее накормят. Чтимые Матре ограничивали ее одной трапезной в день.

И всегда этот футар в своей клетке. Напоминание: Вы оба в клетках. Вот как мы обращаемся с опасными животными. Иногда ради удовольствия мы их выпускаем поразмять ноги, но потом — назад в клетку.

Минимальное количество меланжа в еде. Не потому что бережливы, только не при их богатстве. Просто небрежный жест, призванный показать то, «что могло бы быть твоим, веди ты себя разумно».

Когда она придет сегодня?

В появлениях Великой Чтимой Матре не было никакого определенного порядка. Случайные визиты, чтобы вывести пленницу из равновесия? Возможно. А внимания командира требуют также и другие дела. Отправляйся навестить опасного зверька, как только появится окно в рутинном распорядке дня. Может быть, я и опасна. Паучья Королева, но я не твой домашний зверек.

Луцилла ощущала присутствие сканирующих устройств. Эти хитрые машины вглядывались в плоть, выискивая спрятанное оружие, присматриваясь к работе органов. Нет ли у нее чужеродных имплантантов? А как на счет дополнительных органов хирургическим путем встроенных в это тело?

Ничего подобного, Мадам Паук. Мы полагаемся на то, что дано нам от рождения.

Луцилла понимала, что самая страшная сейчас для нее опасность заключается в том, что она станет чувствовать себя в подобном окружении не на месте. Те, кто схватили ее, поставили ее в ужасающее положение, но не могли отобрать ее способностей Бене Джессерит. Она могла заставить свое тело умереть еще до того, как шир в ее теле будет истощен до предательства. Она сохранила разум… и рой Воспоминаний с Лампадас.

В задней стене отъехала желтоватая панель, и лента транспортера вывезла клетку с футаром. Так значит Паучья Королева уже в пути высылает вперед себя напоминание-угрозу. Все как обычно. Рановато сегодня. Раньше чем когда-либо.

— Доброе утро, футар, — весело пропела Луцилла.

Футар глянул на нее, но ничего не сказал.

— Ты должно быть, ненавидишь эту клетку, — сказала Луцилла.

— Не любить клетка.

Луцилла успела уже определить, что эти существа до некоторой степени владеют способностью говорить, но насколько далеко простирается эта способность, по-прежнему ускользало от нее.

— Думаю, она тебя тоже морит голодом. Тебе хотелось бы съесть меня?

— Есть, — отчетливый интерес в его взгляде.

— Хотелось бы мне быть Водящим.

— Ты, Водящий?

— А если да, стал бы ты меня слушаться?

Из пола поднялось тяжелое кресло Паучьей Королевы. По-прежнему ни малейшего признака ее присутствия, но стоит предположить, что она слушает эти беседы.

Футар уставился на Луциллу со странным напряжением.

— А Водящие тоже держат вас в клетках и впроголодь?